Нефть Brent
$73.30
+3.08%
3
Совершенно очевидно, что, несмотря на явно обозначившееся сближение, даже сотрудничество, Россия и Турция остаются просто партнерами, временно следующими в общем направлении, но все же стремящимися к разным целям. Иногда эти цели совпадают, а иногда — нет. Тем неожиданнее оказался достигнутый результат. В сущности, это прорыв, хотя многие этого пока не поняли.
Слушая вопросы журналистов, можно подумать, что турецкую и российскую сторону прежде всего волновал вопрос отмены запрета на импорт в Россию турецкой сельхозпродукции, в первую очередь помидоров. В то время как Эрдоган в основном говорил о Сирии, а Путин вообще осветил широчайший спектр геополитических вопросов.
Конечно, интерес журналистов к томатам понятен. Программа импортозамещения весьма благотворно сказалась на темпах развития российского сельского хозяйства. Открытие границ для турецкой плодоовощной продукции может поставить под угрозу планы по введению в строй тепличных комплексов, на которые российские производители брали существенные кредиты. И если более дешевые турецкие овощи и фрукты вернутся, с возвратом инвестиций могут возникнуть серьезные сложности.
Впрочем, помидорный вопрос, кроме чисто экономической, имеет еще и явно выраженную политическую подоплеку. Российские компании поверили государству и пошли на коммерческие риски. Столь быстрая кардинальная смена курса приведет не только к финансовым убыткам — она способна подорвать доверие к правительству как таковому.
Однако Владимир Владимирович показал, что государству можно верить. Да, турецкие помидоры на российский рынок вернутся, но это произойдет не раньше, чем отечественный бизнес закончит реализацию проектов импортозамещения: закончит строительство запущенных тепличных комплексов, реализует бизнес-планы и вернет взятые кредиты.
К слову сказать, изрядная доля этих кредитов была получена под госгарантии, так что Россия в успехе программы импортозамещения заинтересована тоже, и открытие границ для турецких помидоров — дело будущего.
Пока же речь идет об их импорте только в периоды, когда у нас отсутствуют собственные, то есть импорт будет заполнять провалы в ассортименте, вызываемые чисто климатическими и географическими особенностями нашей страны.
Впрочем, на совместной итоговой пресс-конференции больше всего бросились в глаза не столько опасения по поводу возможной отмены запретов на все турецкое, сколько огромная разница в масштабах мировосприятия у высоких договаривающихся сторон.
Президента Турции волнует только Сирия, Сирия и еще раз Сирия. Точнее — вопрос курдов, хотя об этом и не говорилось прямо. Взявшись разыгрывать пантурецкую глобальную карту, Реджеп Эрдоган оказался ее заложником.
Попытка активного, даже агрессивного отуречивания других народов, проживающих в Турции, обернулась ростом среди них сепаратистских настроений. Особенно сильны они оказались у курдской общины. Сегодня в турецком Курдистане фактически идет гражданская война. И не только там.
Официальная Анкара — надо полагать, не без оснований — обвиняет курдов в проведении серии терактов в Стамбуле и ряде других городов. Углубление конфликта чревато территориальным распадом самой Турции как единого государства.
Так что готовность Эрдогана обменять многое на Сирию в целом понятна, но на фоне круга вопросов, обозначенных Путиным, становится ясно, почему Турция — только региональный игрок, а Россия — глобальный международный.
Хотя турецкий вопрос для нас тоже существенен, помимо него Россию интересует, к примеру, расширение сотрудничества спецслужб в борьбе с глобальным терроризмом, проект «Турецкого потока» (причем сразу в двухтрубном варианте, заточенном на выход российского газа в Европу с юга, в дополнение к «Северному потоку-2»), надежное продолжение строительства АЭС «Аккую», а также расширение масштабов взаимной торговли в национальных валютах.
Последнее, кстати, еще и объясняет причины наших уступок по тем же помидорам. Чтобы сократить гегемонию доллара, требуется наращивать объемы бездолларовых операций, а сделать это в случае прекращения взаимной торговли не представляется возможным.
Однако сейчас важнее другое. Все указывает на то, что, разговаривая о Сирии, Россия исподволь начинает интеграцию Турции в Евразийский экономический союз, а это еще 77 млн потребителей к нашим собственным 145 млн. Плюс Иран с их 79 миллионами, республики Закавказья, весьма тесно связанные с Анкарой, например Азербайджан (еще 9,6 млн населения).
Так, тихой сапой, ЕАЭС все ближе к выходу на формирование собственного внутреннего рынка объемом свыше 300 млн человек, а этого уже достаточно для самостоятельного технологического развития.
Так что совершенно очевидно, что переговоры ведутся на наших условиях. Эмбарго снимем, но не сейчас. Визовый запрет тоже отменим, но не сегодня. Иными словами, все достигнуто ценой весьма незначительных уступок с нашей стороны.
Хотя, конечно, в некоторых моментах мы пошли навстречу Эрдогану. Турецкий президент официально признал сохранение территориальной целостности Сирии важнейшим условием победы над терроризмом на Ближнем Востоке, а Россия, в свою очередь, поддержала турецкую идею создания в Сирии неких зон деэскалации.
Хотя официально оба лидера подчеркивали «всеобщность» и «совместность» этой идеи, причем не только российско-турецкой. Отвечая на вопросы журналистов, Владимир Владимирович также упомянул Иран, так что несложно догадаться, кто был реальным инициатором.
Пока про эти зоны деэскалации известно немного. Их планируется создать четыре: в Идлибе, к северу от города Хомс, в Восточной Гуте и Дераа. Там не будет войны. Точнее, там будет сделано все для скорейшего возврата к мирной жизни и обеспечения ее безопасности, и это очень важно.
Во-первых, успех восстановления мира в Сирии напрямую зависит от нахождения политического решения конфликта, а это требует возврата к мирной жизни хотя бы части территории страны. Тем самым придается дополнительный международный вес мирному процессу в Астане. Во-вторых, Россия, Турция и Иран выступают там гарантами мира.
Это существенно меняет статус как Турции, так и Ирана на всем Ближнем Востоке и сильно отодвигает в сторону Саудовскую Аравию.
Один из этих мирных анклавов еще и расположен возле сирийско-турецкой границы, тем самым обеспечивая Анкаре решение задачи противодействия возникновению в Сирии тыловых районов для отрядов Курдской рабочей партии, так что американский Большой Курдистан не нужен там никому. Ни Асаду, ни Эрдогану, ни Ирану, ни нам.
На пресс-конференции, наконец, прозвучало долгожданное выражение «бесполетная зона»! На вопрос журналистов, означает ли это запрет на полеты любой авиации, в том числе коалиционной, Путин пояснил, что никто значит никто.
Тем самым российский президент дал важный сигнал всем членам коалиции, включая США, чья авиация периодически продолжает наносить ракетно-бомбовые удары по объектам в Сирии, при этом часто путая военные цели с мирными гражданскими объектами. А учитывая, что Дераа находится в районе стыка сирийской, иорданской и израильской границ, это еще прозрачный намек Тель-Авиву.
Таким образом, Россия ввела в оборот понятие бесполетной зоны над Сирией (пусть пока и не над всей), что само по себе прорыв. Теперь остается дождаться развития событий и посмотреть на реакцию наших зарубежных партнеров. Наивно думать, что подобные заявления делаются случайно. Да и Владимир Владимирович пустых слов, только сенсации ради, пока еще ни разу не произносил. Стало быть, время пошло.
Произошедшее выглядит особенно рельефно на фоне совершенно никаких итогов переговоров с Путиным канцлера Ангелы Меркель. В сущности, это означает кардинальную смену позиции. Очень похоже, что Москве надоело пытаться вразумить европейские страны. Теперь уже они сами должны найти, что предложить России для восстановления отношений.
Для многих в Европе это окажется сложной задачей. Во всяком случае, у Меркель этого не получилось. А учитывая еще и осложнившиеся отношения ЕС с Турцией, складывается ощущение, что где-то среди множества уровней геополитического хода присутствует и тот, на котором играется отдельная партия по выводу Турции из НАТО.
Действия Москвы и достигнутые в Сочи договоренности, в случае их выполнения, серьезно поднимают международный статус Турции, как минимум, на Ближнем Востоке и, как максимум, еще и в европейско-турецких отношениях.
Учитывая, сколько раз в последнее время ЕС и НАТО публично отступились от Анкары, а также запуск в эксплуатацию второй ветки «Турецкого потока» (первая почти полностью предназначена для внутренних потребностей Турции), нельзя исключать возникновение у Анкары сомнений в целесообразности нахождения в составе Альянса.
В любом случае, мир определенно меняется, причем буквально у нас на глазах. Более того, очень похоже, что мы научились использовать геополитику в целях стимулирования развития собственной экономики, что не может не радовать.
